Неясные слова и имена:

Менелай, Одиссей, Агамемнон, Ахилл – древне-греческие герои алкоголики, цвет нации, все родственники, этакая древняя семейка Симпсонов.
Елена, она же Елена Прекрасная – неверная и поэтому горячо любимая жена кого то из родственников.
Меценат – спонсор.
Драхмы – древние у.е.
Ареопаг – античная ментовка.
Амфора—посуда.
Плебс – общественность, типа бабушек у подъезда.

Квартира Менелая. Вповалку – кто на полу, кто на диванах – разбросаны тела Агамемнона, Одиссея, Ахилла, каких то незнакомых бородатых людей в простынях. За столом, уронив лицо в салат, спит хозяин квартиры – Менелай. Пейзаж в окне сильно смахивает на Парк культуры им. Горького в Москве: статуи дискоболов, метательниц копий, девушек с веслом. Кругом колонны. Все постепенно пробуждаются…

Менелай(вынимает лицо из тарелки): Охо-хо!.. Оливковое…

Одиссей(открывает один глаз): Чего оливковое?

Менелай: Масло оливковое. Рожа у меня вся в этом масле. Интересно, у нас похмелиться что нибудь осталось? (Шарит по полу и не находит)

Агамемнон(просыпаясь): Слушайте, греки, что же мы такое вчера жрали, башку от пола оторвать невозможно.

Одиссей: В лавке говорили, что хиосское. Но, судя по состоянию, явно паленое. Как пить дать, вестготы намутили. Или гунны. Они завсегда честным древним грекам норовят какую нибудь гадость подсунуть. Ненавижу их наглые вестготские хари!

Ахилл (просыпаясь, закуривает бычок «Родопи», затем остервенело тушит его о треножник): Надо срочно идти к Меценату, стрельнуть драхм хоть на пару амфор.

Менелай: Здрасьте! Ты же к нему вчера заявлялся за бабками. Якобы на покупку струн для арфы. А как он драхм подкинул и попросил тебя для подтверждения высокохудожественных намерений, сыграть или спеть чего, ты прямо разъярился и надел инструмент ему на голову. Он, конечно, в гонг, ночной дозор, и так далее. Вот тебе, кстати, повестка в Ареопаг (читает): « За оскорбление плебса непотребным видом – 15 суток каторжных работ».
Ахилл: О боги! Как же хочется похмелиться!

Агамемнон: Мужики, а какое сегодня число? Может, олигархи аванс какой подкинут?

Одиссей: Жди. Выходной сегодня. А до аванса еще неделю финики сосать.

Менелай: Слушайте сюда, граждане греки. Давайте Ленку поздравим. И сволочь, конечно, и греческая смоковница, но какая-никакая жена. Хоть и бывшая. День рождение у нее сегодня.

Одиссей: Какую Ленку? Елену Прекрасную, что-ли? Так у нее муж нынешний, Парис, просто зверюга.

Ахилл: А-а, Елена Прекрасная, слышал, слышал. Слушай, Менелай, у тебя есть ее фотка? Интересно взгляд бросить.

Менелай: Да была одна, на амфоре. В фас и профиль. Композиция называлась «Эротические игрища Елены Прекрасной с тритонами и кентаврами». Только вот куда она делась?

Одиссей: Да мы вчера же посуду сдавали. Этому старому еврею из Александрии. Он пес, у нас пустые амфоры по одной драхме принимает, а потом их в музей по десять продает, как произведение искусства. А Елена твоя Прекрасная, -- каллипига.

Менелай: В моем доме прошу не выражаться.

Одиссей: Дурак ты, ваше благородие. Мало тебя в гимнасии секли. Родной древнегреческий язык учить надо было лучше. Каллипига – это значит прекраснозадая. Так что это комплимент.

Ахилл: Что-то совсем голова разрывается. Может, действительно, Ленку поздравим. А она нас похмелит.
( Все заинтересованно шумят, от сна пробуждаются даже незнакомые бородатые мужики в простынях.)
Агамемнон: А что, пошли. И подарочек у меня есть. Нашему начальнику какой то безумный скульптор из Колхиды, Церетели, что ли, лошадь деревянную подарил. Уж год никто не знает, что с ней делать. Вместе с гривой, метров двадцать высотой. Так мы ее к Ленке прикатим, мол, от всей души.
Менелай: Точно, а сами внутрь лошади залезем, и, как только Елена Прекрасная появится, мы неожиданно изнутри вылезем с оливковыми ветками и лавровым листом и споем что нибудь святое, из Аллы Пугачевой, типа « Позови меня с собой…». И хором: « Поздравляем с днем рожденья, желаем, чтоб твой благоверный Парис, немедленно сдох, как пес смердящий, в смысле, желаем счастья в личной жизни»! А она обрадуется, бочку портвейна выкатит, дескать, спасибо за заботу, похмеляйтесь, гости дорогие. Кайф!
Через некоторое время собутыльники уже налаживали деревянного коня, рвали в окрестных рощах оливковые ветви и шумно отправлялись до Трои – места проживания Елены Прекрасной. Бестолковые троянцы не поняли благих намерений друзей и с перепугу ударили в топоры. Война продолжалась десять лет. И никто уже не помнит первопричины легендарного похода греков на Трою. Даже слепой бомж Гомер не в курсе.