Давлетьяров о господдержке российского кино, - slon.ru Несколько дней назад российский Фонд поддержки кинематографа назвал восемь компаний, которые получат от государства по 250 млн рублей и в течение ближайших двух лет будут определять, какие фильмы достойны госфинансирования, а какие – нет.Об этом пишет Slon.ru .
Один из крупнейших российских кинобизнесменов, Президент «Гильдии продюсеров» Ренат Давлетьяров с самого начала критиковал новую схему господдержки кино. Члены гильдии даже направили письмо премьер-министру Владимиру Путину с анализом е е недостатков. Среди вопросов, которые так и остались без ответа, – под что конкретно выделяются деньги? Кому будут принадлежать права на фильм – продюсеру или государству?
Накануне оглашения списка счастливых обладателей бюджетных денег гильдия написала еще одно письмо – на этот раз исполнительному директору фонда Сергею Толстикову – в котором предложила включить в число критериев отбора получателей бюджетных денег рентабельность бизнеса продюсерских компаний. Однако фонд руководствовался другими критериями, разработанными компанией Movie Research, – а именно: качество фильмов (итоги проката, рейтинги телевизионного показа, награды на фестивалях), устойчивость организации (продолжительность существования, наличие значимых проектов в последние три года).
В интервью Slon.ru Ренат Давлетьяров рассказал, почему среди компаний-реципиентов госпомощи нет его «Реал-Дакоты», почему уверен, что список компаний был составлен заранее, и критерии отбора просто подогнали под нужный результат, и как, по его мнению, принятая схема финансирования отразится на отечественном кинорынке.
ГОРА И МЫШЬ – Каким вы видите будущее нашего кино в связи с избранием восьми лидеров?
– Я не верю в арифметическое распределение. Это как гадание на кофейной гуще: каким будет отечественное кино.
Что изменилось-то? Появилась разве инфраструктура, в которой это кино будет существовать? Появились какие-то прорывные технологии? Или у нас есть пятьдесят сценариев, которые заинтересуют публику? Не думаю.
Вот, например, у одного из «лидеров», по моим сведениям (я точно знаю), при старой системе господдержки было поддержано семь картин. Семь! За год. Ну и что? Это сопоставимая сумма – с той, что он будет получать сейчас. Ничего не изменилось.
– Вы можете назвать компанию, которую имеете в виду?
– Нет. Зачем? Сведения у меня железные, мне показывали документы. Я просто подставлю людей конкретных. Я буду готов за свои слова ответить и назвать, если это нужно будет. Это просто сравнительный пример. Что изменилось? Ничего. Что изменится сейчас? Ничего. Гора родит мышь.
– Но схема финансирования ведь создана для чего-то? Для чего?
– Этот самый вопрос я и задаю. Что она меняет в инфраструктуре? Она стимулирует творческий прорыв? Исключает DVD-пиратство, интернет-пиратство? Увеличивает количество залов? Что меняется-то?
В этом списке есть не только мои коллеги, но и мои друзья, люди, которых я безмерно уважаю и считаю настоящими продюсерами. Но этот список абсолютно необъективен в целом.
Когда в первый раз зашел об этом разговор в министерстве культуры, и меня попросили участвовать в какой-то комиссии, я сразу заявил – и просил записать в протокол: – что при любых обстоятельствах, даже если моя компания попадет в эти списки, я отказываюсь [от госфинансирования], – чтобы иметь полное право критически относиться к этой системе. Поэтому в данном случае моя совесть чиста. Я не беспокоюсь, что не попал в список. Я не попал бы при любых обстоятельствах.
Но удивительно то, что министерство культуры делало официальный заказ исследовательским компаниям: RFilms (см. таблицу), аналитикам «Бюллетеня кинопрокатчика» и «Кинобизнес сегодня». Рынок всегда ориентировался на данные именно этих источников. И списки лидеров индустрии выглядят у них совершенно по-другому.
А здесь взяли некую частную компанию (Movie Research – Slon.ru) и составили рейтинги. И по критериям, предложенным непонятно откуда взявшейся компанией, государство взяло и отправило вагоны с бюджетными деньгами по тому адресу, который эта компания указала. Ну, хорошо. Давайте завтра я создам свою компанию и определю свои рейтинги! Разве можно представить это в другой отрасли или в другой стране? Государственный бюджет, деньги налогоплательщиков потрачены без всякого тендера, без какого бы то ни было официального опроса – [у продюсеров] не запрашивались никакие сведения.
С самого начала, когда зашла речь о реформе, говорили, что неэффективно министерство культуры работает – очень плохо и неэффективно. И удивительным образом, в самый последний момент (когда перестали срастаться концы с концами) эффективность вычеркнули из списка критериев. Сказали: ой, вы знаете, невозможно посчитать эффективность компаний.
А почему невозможно? Затребуйте у людей банковские выписки с бюджетом. Это же серьезное дело! Вы ориентируетесь на газету «Твой день», что ли? Есть банковские документы: бюджет картины, рекламный бюджет (все эти данные хранятся в компаниях), потом сравните, сколько эти компании собрали денег в прокате. Другими словами, посмотрите на то, сколько людей захотело смотреть то, на что угроблены огромные деньги. Получите систему эффективности компании, как они могут работать с народными деньгами.
Но это не было учтено. Почему? Потому что компании были определены заранее, чуть ли не за год. И все это время шла кропотливая работа: как подогнать под заведомый результат арифметические действия и как подогнать ответы. Вот чем занимались, собственно.
И, когда настал так называемый финальный этап и подсчет баллов, стыдливо припрятали критерий эффективности.
– Что вам позволяет полагать, что это была кропотливая работа по избранию уже назначенных?
– Это секрет полишинеля: названия этих компаний, они давно фигурировали, в том числе в открытых источниках. Мы очень долгие споры вели, и ничего не изменилось.
Я еще раз подчеркну, министерство культуры провело свой анализ эффективности компаний и определило лидеров. И эти бумаги просто, по-моему, куда-то выкинули. Вместо этого абсолютно аффилированная компания посчитала то, что от нее требовалось. И на основании этого государственный, подчеркиваю, бюджет потек почему-то туда, куда указала эта компания. Очень интересно, смешно и грустно одновременно.
Поэтому зачем меня спрашивать о том, какое светлое будущее ждет нашу кинематографию?
– Помимо эффективности, если бы вы проводили определение лучших компаний, какие критерии бы использовали?
– А это не я лично, а «Гильдия продюсеров» посчитала, что, во-первых, важна эффективность расходования бюджетных средств.
Посмотрите, в любых отраслях ответственные лица нашего государства проводят совещания, устраивают разносы: не так электростанцию поставили, неэффективно дороги ремонтируем, говорят о нанотехнологиях, говорят об энергосберегающих лампочках вместо ламп накаливания. И все – для того, чтобы эффективно работала экономика.
А в данном случае какая эффективность? Понятно, что любая отрасль работает эффективно, когда правила игры прозрачны, когда есть конкурентная среда и так далее. Ничего этого в области кино нет, все это отменили. Такое ощущение, что мы живем на планете Марс. Кино снимается по другим критериям.
Я абсолютно убежден, что пройдет какое-то время, и они поменяют правила игры – когда все начнет разваливаться.
НАПРАВЛЕНИЕ РАСПИЛА
– Я знаю о существующем письме «Гильдии продюсеров», которое накануне определения лидеров отрасли пришло на имя Сергея Толстикова. Но, к сожалению, его не видела. Вы могли бы его нам прислать?
– Это письмо деловое. Зачем присылать вам? Я просто скажу, что в этом письме в качестве одного из параметров оценки компании фигурировала эффективность картины, и она не была учтена.
– Зная об этом письме, я спросила исполнительного директора фонда поддержки кинематографа Сергея Толстикова уже в день заседания, после того, как были избраны лидеры. И он сказал, что 95% критериев, которые предложила «Гильдия продюсеров», были учтены при голосовании.
— Справедливости ради должен сказать, что менее всего в этой ситуации повинен исполнительный директор фонда [Сергей] Толстиков. Толстиков, на самом деле, был назначен уже после того, как была сформирована схема [распределения госсредств]. И в данном случае очень хорошо, что пришел человек не аффилированный, человек из бизнеса и, слава богу, он не представляет интересы ни одной из компаний, которая сидит на фонде и его распиливает. Понятно, что его ресурс достаточно силен, но и довольно ограничен: есть другие люди, достаточно влиятельные, которые выбрали эту компанию (даже не хочу ее называть), которая занималась подсчетом и подгонкой нужного результата.
В данном случае я не стал бы Сергея в чем-то обвинять. Его назначение – может быть, оптимальный вариант при сложившейся ситуации. Гораздо хуже, если бы в фонде кто-то из коллег сидел. Понятно, в какую сторону пила распила отправилась бы. Хотя, насколько я знаю, такие иллюзии уже у кого-то были. Чуть ли не худсоветы собирались: решать, кто что снимать будет.
ВОПРОС ЭФФЕКТИВНОСТИ
– В одной из компаний-«победителей» мне сказали, что ваша не попала в список из-за конфликта с Никитой Михалковым. Как вы оцениваете их версию?
– Я не хочу обсуждать это. У меня никакого конфликта с Михалковым нет: у нас нет никаких отношений. Были отношения, а сейчас нет.
Я не хотел бы смешивать личные отношения. Для меня разделены эти вещи. Михалков – один из немногих выдающихся художников в стране. И на этом точка.
– Но почему вы не попали в список, сказать не можете?
– Мы читали составленный для фонда рейтинг, где мы заняли какое-то 15-е место, что ли... Но это все смешно. Все, кто работает в кинобизнесе, знают, что мы занимаемся именно кинобизнесом, что вряд ли кто-то более эффективно работает.
Понимаете, в чем подмена понятий... Будем оперировать круглыми цифрами. Я могу снять фильм, который будет стоить $5 млн. И вложу в него $15 млн рекламных денег. Понятно, что абсолютная цифра зрителей будет гораздо больше, чем, если бы я снял картину за $2 млн, а вложил в рекламу $3 млн. Но штука-то в том, что в этом и заключается эффективность. Твой проект эффективно работает при эффективно вложенных средствах.
Ясно, что если бы я на картину «Ирония любви» потратил не $2 млн, а $10 млн, то цифра, которая вводит всех в заблуждение, выросла бы – фильм бы собрал $15 млн. Другое дело, что я вынужден был бы закрыть компанию и просто скрывался бы на островах от кредиторов. А такие случаи есть.
Вот и вся штука. Кто-то говорит: «Я собрал 15 миллионов долларов». Ну, конечно, – если ты вложил в нее 10. Только 15 миллионов – глупая цифра, половину забирают кинотеатры, оттуда же вычитается рекламный бюджет и оказывается, что человек должен $8 млн кредиторам.
Люди думают, что какая-то ситуация укореняется навсегда. Но так всегда не будет. Пройдет немного времени и все разберутся, в чем там дело.
ЗНАЧЕНИЕ ИМЕНИ
– Какие компании должны были попасть, но не попали, на ваш взгляд?
– Их, конечно, не 100. На мой взгляд, их 20–25.
Но я, вообще, не считаю корректным вести подсчет компаний – компания никогда не является предметом обсуждения, если взять весь мировой опыт. Всегда предметом обсуждения является проект. Квентин Тарантино пришел с «Бешеными псами» в «никакую» компанию Lawrence Bender Productions, и вдруг фильм собирает огромное количество денег, вызывает резонанс и участвует в фестивалях.
В то же время, есть компании, которые снимали огромное количество фильмов. Но вы просто посмотрите на их последние 5–7 лет существования и поймете, что каждый их фильм терпел неудачу. А есть [режиссер Владимир] Меньшов, обладатель «Оскара», который был кассовым чемпионом. А почему не он [должен получать госфинансирование]? Объясните.
Ситуация настолько очевидна, что уже даже лень говорить на эту тему, честно говоря.
– А как изменение механизма финансирования скажется на рентабельности проектов?
– Этот вопрос надо задавать тем, кто будет осваивать эти деньги. Мы увидим все очень скоро: два года не такой большой срок. Но у меня есть опасения, что по ходу игры правила будут менять – когда поймут, что все может плохо закончиться.
Может, правда, возникнуть такой тезис: ну и что, что картину не смотрят? Мол, художник имеет право на ошибку. Или «поймут», что нельзя «работать на потребу публике», скажут: да, сегодня не смотрят, но через 10 лет наше общество изменится благодаря прекрасным, педагогическим, патриотическим картинам. Но я сомневаюсь, я знаю, как работает этот рынок.
– И «Гильдия продюсеров» будет просто ждать изменений правил игры?
– Реформа государственной поддержки кинематографа – это не вопрос «Гильдии продюсеров». И чем, с нашей точки зрения, надо было заниматься, так это выстраивать рыночный механизм.
Для начала – чтобы перестали грабить. Картина ведь абсолютно беззащитна. Мало того, что из-за нехватки залов и конкуренции вы имеете 2–3 недели показа, а потом вас пинком под зад выкидывают, и картины не дорабатывают своего срока. Так еще и с самого начала выхода картины их безнаказанно тиражируют пираты на DVD, выкладывают в интернет. И если бы у вас существовало 15 000 залов, пираты сидели бы в тюрьме и был бы закон, наказывающий за нарушение авторских прав в интернете, то, уверяю вас, большинство компаний, может быть, отказалось бы от господдержки – можно было бы зарабатывать деньги.
А был всего лишь $1 млн (на производство одного фильма при прежней схеме распределения Минкультуры выделяло не больше $1 млн – Slon.ru). Это для обывателя цифра звучит грозно, а для кино – это небольшие деньги. Это некоторая компенсация, которая распределялась достаточно справедливо – для тех, кто занимается кино. А сейчас возникла следующая ситуация: грабят всех, а компенсировать [потери] будут только избранным.
ИСКУССТВЕННОЕ ДЕЛЕНИЕ
– Каковы ваши «творческие планы» в связи с новой схемой финансирования кино?
– Они не поменялись, планы существовали очень давно. Мы закончили две картины. Вчера вышла в прокат картина «Ирония любви». Мы находимся в монтажном периоде фильма «Любовь-морковь-3», которая выйдет под Новый год. У нас есть несколько предложений от американских компаний и из Казахстана. И у них – другие критерии отбора компаний, с которыми они работают.
– Я понимаю, что вы были против того, чтобы попасть в этот список. Но если бы попали, как бы это изменило вашу работу как продюсера?
– Да нет, пожалуй. Самая редкая удача – это хороший сценарий. Думаю, ни у кого нет их в большом количестве.
– В этих спорах о финансировании полностью выпадает вопрос о кино как об искусстве. Все время говорят только о кино как индустрии.
– Ну не может существовать кино только как искусство– оно обречено. Я ненавижу такие категории, как «коммерческое кино», «подсчет денег». А давайте переведем в другую плоскость: фильмы, пользующиеся любовью собственного народа или оставляющие его равнодушным. Деньги ведь – только эквивалент успеха или неуспеха. Дело не в самих деньгах. Уверяю вас, никто не сидит и не высчитывает бизнес-план, как в торговле пирожками. Все равно это несколько другая категория. И я бы рассуждал бы в такой плоскости.
И потом, что такое «искусство»? Что такое, например, картина «Форрест Гамп»? Это арт-хаус или кассовый чемпион? Что за картина «Титаник», получившая десять «Оскаров»? А если арт-хаус становится кассовым чемпионом, то чиновников министерства культуры, которые выделили деньги на арт-хаус, и продюсеров фильма посадят в тюрьму? Или нужно сделать все, чтобы фильм, которому министерство культуры выделило деньги как арт-хаусу, вышел на одной копии?
Очень интересно это все. Это все звучит настолько дико, что только в нашей стране возможно.
Примечание. Учитывались полнометражные игровые фильмы, вышедшие в российский кинопрокат, начиная с 2005 года. Продюсерский доход для компаний СТВ и ЦПШ рассчитан исходя из 50% от кассовых сборов, для остальных компаний исходя из 42,5% от кассовых сборов.
Главная 
